Твоя душа, как тот заветный сад, где сходятся изысканные маски. Войти в неё и поселиться рад я был бы, ночью не боясь огласки.
Мой образ кем-то взят из пантомим: папье-маше лица измято болью. Я - вечно твой печальный пилигрим с одной слезой и приподнятой бровью.
Жар фейерверка, бусы, чей-то смех, звон бубенцов, проносятся кареты. Подмостки, зрители, чужой успех, но лишь тебя не вижу - где ты, где ты?
Поэт тебе слагает мадригал, твоё изображение на фреске. Наполнили весёлый карнавал ослы, пажи и листья арабески.
Меж перьев золотых, ночных теней тебя увидел. Не снимая маски, я подошёл и встал среди гостей, но был жестоким автор этой сказки.
Из года в год иду на маскарад, от поисков не в силах отказаться, твоя душа - как тот заветный сад, где мой удел лишь тенью оставаться.
|