Мне хотелось вдохнуть, но одернута штора,
Ты окликнула! Что мне природы краса?
Возбужден. Как петух в ослепительных шпорах
Я людские пошел покорять небеса…

Кот в ногах зашумел. «Что мешаешься парень,
Сам бы тоже не прочь, навостриться в луга?»
Зашипел. Зарычал. Ты скотина скандалишь?
И на выход коту указала нога.

Он недолго шипел, человек свою силу,
Ярко чувствует перед бессилием. Кот,
Ощетинился и, наблюдая громилу,
Вносит в холод подъезда свой теплый живот.

Ты представь дорогая, проблемные твари,
Только их не хватает! И так каждый день,
То порой молодёжь пожилых оскорбляет,
То народ обозленный несет дребедень.

Но не будем о грустном. За стенкой соседи,
Как назло охмелевшие снова гудят,
«Зря ты выгнал кота, он их коврик пометит,
А они обвинять завтра будут тебя»

Кстати, в этом подъезде сосед дебошира,
Был из тех, кто не видит природы красу…
Ему внутренности согревало пол-литра,
И вся сущность зияла на красном носу.

« Черт бы с ними!» - сказал, прислонясь на подушку:
«Это часто случается! Хуже всего,
То, что кот уронил и стаканы и кружки,
И икону задел. Всё упало на пол».

Но расстроиться мне не дала твоя нежность,
И казалось, луна подмигнула с небес,
Только наш поцелуй обрекла неизбежность,
И на кнопку звонка палец выложил бес.

Я, конечно же, был не готов. Стоп! На время,
Мы покинем героя сего, вот вопрос:
«Был к чему не готов? К отпиранию двери?
Иль к тому, что мы не принимаем всерьёз?»

Возбуждённость дверному глазку не порука,
А мужская уверенность вовсе слепа,
И свою ослабевшую в нежности руку,
Останавливаю на металле замка.

На минуту зайдем по ту сторону двери,
Где случайно ступивший на лапу кота,
Как всегда человек в силу мщения верил.
Но вернемся назад. Дверь уже отперта.

Вот и пьяный сосед, что не вяжет и лыка,
Суматоха, удары, сплошной сумасброд,
Звон стекла и акульи рельефы бутылки,
Ледяные, вошедшие в теплый живот…

И машина с крестом, фибрилляция сердца,
И шприцы, и подъездное эхо в ночи,
Причитанья, наручники, плач в килогерцах,
Да и кот, наблюдающий всё без причин…